Как ты думаешь, почему в фильме Станционный смотритель (1972г) звучит романс Пушкина "Не спрашивай, зачем унылой думой..."?

Объяснение:

            25 августа 1972 года по Первому каналу Центрального телевидения СССР впервые показали фильм Сергея Соловьева «Станционный смотритель», созданный по мотивам одноименной повести А. С. Пушкина. Зрители приняли картину очень хорошо, и мало кто из них догадывался, сколько сложностей было связано с выходом фильма на экран. Ведь «Станционный смотритель» мог и вовсе быть « списан и смыт»! Во всяком случае, именно этим грозил режиссеру тогдашний директор «Мосфильма» Николай Трофимович Сизов.

           Сизов заснул на сдаче картины почти в самом начале. Потом его позвали к телефону, потом он пришел и снова куда-то вышел – так продолжалось на протяжении всего просмотра. В своей книге «Начало. То да се…» Сергей Соловьев вспоминал, что Сизов тогда толком так и не посмотрел картину. Когда же показ завершился, директор был мрачнее тучи и позвал Соловьева к себе в кабинет для «серьезного разговора». Там-то Сизов и предложил режиссеру » списать и смыть » «Станционного смотрителя», забыв навсегда «об этом позоре»!

        Сказать, что Соловьев был ошарашен – ничего не сказать! На следующий день предстояло обсуждение картины, и режиссер был готов к самому худшему. По его словам, он чувствовал себя «абсолютно разбитым, пожилым инвалидом». Что же так не понравилось начальству в «Станционном смотрителе»? Первая фраза Сизова была: «Соловьев, ты где нашел эту чахоточную?.. Ну эту, которая у тебя Дуню играет? Ты понимаешь, что такое Ду-ня? Ну что такое пушкинская Ду-ня?». Оказывается, Николай Трофимович представлял себе Дуню эдакой кустодиевской пышнотелой женщиной, и, конечно, Марианна Кушнерова, которая исполнила роль Дуни в фильме, с этим образом «не монтировалась». Были у Сизова претензии и к Никите Михалкову, игравшему в картине Минского. «Тоже мне Минский!», – возмущенно кричал Сизов, а в заключение своей речи сказал Соловьеву: «То, что ты нам показал, не провал. Это хуже любого провала. Это наш коллективный позор».

           Никаких внятных аргументов и доказательств в поддержку своего мнения Сизов не приводил, но утверждал, что Минский и Дуня не могут быть такими, как в фильме Соловьева. В результате было даже непонятно, принята картина или нет. Вступиться за режиссера и его работу попытался Марлен Хуциев, исполнявший обязанности худрука объединения. Но и на его вопросы Сизов не смог ответить ничего конкретного, продолжая кричать, что это позор, и что картине присваивают третью категорию, а, значит, ее не покажут «нигде и никогда». Хуциеву было сказано, что о картине можно забыть, а Соловьеву – что ему за работу не заплатят ни копейки. И действительно ничего не заплатили.

          Каково же было удивление съемочной группы, когда в скором времени кто-то из них увидел в программе ЦТ анонс премьеры фильма! Соловьев не верил своим глазам! А еще через несколько месяцев фильм «Станционный смотритель» получил на Венецианском фестивале телевизионных фильмов главный приз «Золотой лев Святого Марка». Тут уж Сизов только руками развел и сказал: «Ну, что ж. Разные бывают у людей мнения».

Однажды повстречались в пути Огонь и Вода. Огонь не любит сидеть на месте. Даже когда его запирают в печке или очаге, он только и думает, как бы выскочить. Вода тоже непоседа, вечно куда-то стремится. Вот они и решили прогуляться в свободную минуту.

Только они поздоровались, видят — идёт Честь. Удивились Огонь и Вода, никогда они раньше Честь на дороге не встречали. Не такая это легкомысленная синьора, чтобы бегать с одного места на другое да бродить по дорогам. Они ведь не знали, что сегодня ей пришлось покинуть одного знатного кавальере, совершившего бесчестный поступок.

— Синьора Честь, — сказали Огонь и Вода, — не окажете ли вы честь погулять с нами?

за приглашение, — отозвалась Честь. — Я уверена, что это будет приятное путешествие. Но, простите, в моих правилах всегда знать, чем занимаются мои спутники.

— О, не беспокойтесь, синьора Честь, — зажурчала Вода, — вам не придётся стыдиться того, что вы идёте со мною рядом. Я утоляю жажду путников, мою, стираю, орошаю поля и верчу мельничные колёса.

Вода журчала истинную правду. Она умолчала только о том, что иногда её журчанье превращается в оглушительный рёв и тогда она рвёт плотины, заливает селения и разбивает в щепки корабли. Но кому же приятно говорить о себе такое, да ещё при первом знакомстве?

— А я, — сказал Огонь, — освещаю и согреваю жилища, варю обед и кузнецам ковать железо.

Огню не хотелось выглядеть перед Честью хуже Воды. Поэтому он тоже кое о чём умолчал. Например о том, что, разгулявшись, может сжечь целую деревню или, упав с неба, расколоть для забавы почтенный старый дуб, что простоял бы ещё лет триста.

Честь, которая была весьма щепетильна, но доверчива, пришла в восторг от таких спутников.

— Так пойдёмте же, друзья, гулять втроём! — воскликнула она.

— Постойте, — сказал Огонь, — в пути кто-нибудь из нас может свернуть в сторону или отстать. Надо условиться, по каким приметам мы разыщем друг друга. Меня вот издали можно узнать по дыму, потому что, как известно, нет дыма без огня.

Вода сказала:

— Не ищите меня там, где растения пожелтели и поникли, где земля растрескалась от зноя. Я там, где плакучие ивы, ольха, тростник и высокая зелёная трава.

— А что касается меня, — промолвила Честь, — то у меня нет особых примет. Если хотите дружить со мной, неустанно следите, чтобы я не потерялась. Берегите меня, как кривой бережёт свой единственный глаз. Потому что таково моё удивительное свойство, синьоры: кто меня потеряет, тот никогда не обретёт вновь.

И Честь, единственная из троих, сказала истинную правду, ни о чём не умолчав.