Влияние климата на человека в республике башкортостан

Вбашкортостане климат умеренно континентальный.  на организм человека климат оказывает различное воздействие:   - благоприятный, комфортный летом - средняя температура июля +18 градусов, это оптимальная температура для организма человека, - зимой в январе средняя температура -18 градусов, происходит замедление всех реакций организма: замедление обмена веществ, нарушение теплового обмена, в результате происходит увеличение психологической нагрузки на человека, ощущается недостаток кислорода, человек быстрее устает. в таких условиях необходим более продолжительный сон, питание более калорийное, человек должен чаще отдыхать (используя активные формы для отдыха) - климат в башкортостане континентальный - недостаток влаги, сухость воздуха раздражает и сушит органы дыхания, приводит к заболеваниям органов дыхания. особое влияние сухость воздуха оказывает на кожу человека - иссушает, быстрее наступают признаки старения. - сильные ветра редко бывают в республике, этот фактор благоприятен для психологического состояния человека.

Однажды мне сказали, что внизу, в раздевалке, для меня лежит посылка, которую занес в школу какой-то мужик. Дядя

Ваня, конечно, наш шофер, — какой еще мужик! Наверное, дом у нас был закрыт, а ждать меня с уроков дядя Ваня не мог — вот и оставил в раздевалке.

Я с трудом дотерпел до конца занятий и кинулся вниз. Тетя Вера, школьная уборщица, показала мне на стоящий в углу белый фанерный ящичек, в каких снаряжают посылки по почте. Я удивился: почему в ящичке? Мать обычно отправляла еду в обыкновенном мешке. Может быть, это и не мне вовсе? Нет, на крынн е были выведены мой класс и моя фамилия. Видно, надписал уже здесь дядя Ваня — чтобы не перепутали, для кого. Что это мать выдумала заколачивать продукты в ящик?! Гладите, какой интеллигентной стала!

Нести посылку домой, не узнав, что в ней, я не мог: не то терпение. Ясно, что там не картошка. Для хлеба тара тоже маловата, да и неудобна. К тому же хлеб мне отправляли недавно, он у меня еще был. Тогда что там? Тут же, в школе, я забрался под лестницу, где, помнил, лежит топор, и, отыскав его, оторвал крышку. Под лестницей было темно, я вылез обратно и, воровато озираясь, поставил ящик на ближний подоконник.

Заглянув в посылку, я обомлел: сверху, прикрытые аккуратно большим белым листом бумаги, лежали макароны. Вот это да! Длинные желтые трубочки, уложенные одна к другой ровными радами, вспыхнули на свету таким богатством, дороже которого для меня ничего не существовало. Теперь понятно, почему мать собрала ящик: чтобы макароны не поломались, не покрошились, прибыли ко мне в целости и сохранности. Я осторожно вынул одну трубочку, глянул, дунул в нее и, не в состоянии больше сдерживаться, стал жадно хрумкать. Потом таким же образом взялся за вторую, за третью, размышляя, куда бы мне спрятать ящик, чтобы макароны не достались чересчур прожорливым мышам в кладовке моей хозяйки. Не для того мать их покупала, тратила последние деньги.

Нет, макаронами я так просто не попущусь. Это вам не какая-нибудь картошка.

И вдруг я поперхнулся. Макароны... Действительно, где мать взяла макароны? Сроду их у нас в деревне не бывало, ни за какие шиши их там купить нельзя. Это что же тогда получается? Торопливо, в отчаянии и надежде, я разгреб макароны и нашел на дне ящичка несколько больших кусков сахару и две плитки гематогена. Гематоген подтвердил: посылку отправляла не мать. Кто же в таком случае, кто? Я еще раз взглянул на крышку: мой класс, моя фамилия — мне. Интересно, очень интересно.

Я втиснул гвоздики крышки на место и, оставив ящик на подоконнике. поднялся на второй этаж и постучал в учительскую. Лидия Михаиловна уже ушла. Ничего, найдем, знаем, где живет, бывали. Значит, вот как: не хочешь садиться за стол — получай продукты на дом. Значит, так. Не выйдет. Больше некому. Эго не мать: она бы и записку не забыла вложить, рассказала бы, откуда, с каких приисков взялось такое богатство.

Когда я бочком влез с посылкой в дверь, Лидия Михайловна приняла вид, что ничего не понимает. Она смотрела на ящик, который я поставил перед пей на пол, и удивленно спрашивала:

Что это? Что такое ты принес? Зачем?

Это вы сделали, — сказал я дрожащим, срывающимся голосом.

Что я сделала? О чем ты?

Вы отправили в школу эту посылку. Я знаю, вы.

Я заметил, что Лидия Михайловна покраснела и смутилась. Это был тот единственный, очевидно, случай, когда я не боялся смотреть ей прямо в глаза. Мне было наплевать, учительница она или моя троюродная тетка. Тут спрашивал я, а не она, и спрашивал не на французском, а на русском языке, без всяких артиклей. Пусть отвечает.

Почему ты решил, что это я?

Потому что у нас там не бывает никаких макарон. И гематогену не бывает.

Как! Совсем не бывает?! — Она изумилась так искренне, что выдала себя с головой.

Совсем не бывает. Знать надо было.

Лидия Михайловна вдруг засмеялась и попыталась меня обнять, но я отстранился от нее.

Почему ты решил, что это я?

Потому что у нас там не бывает никаких макарон. И гематогену не бывает.

Как! Совсем не бывает?! — Она изумилась так искренне, что выдала себя с головой.

Совсем не бывает. Знать надо было.

Лидия Михайловна вдруг засмеялась и попыталась меня обнять, но я отстранился от нее.