Сообщение о героическом поступке м Репнина в эпоху Ивана Грозного

После возвращения из странствия в духовном мире онегина появилось нечто совсем новое, намечаются даже точки соприкосновения с романтическим миром, в который была погружена татьяна и который, как казалось бы, противоречит знакомому нам облику героя. он углублен теперь в мечты, тайные преданья сердечной, темной старины, ни с чем не связанные сны, угрозы, толки, предсказанья, иль долгой сказки вздор живой.. эти проблески пробуждения души онегина воспринимаются как возможность его возрождения через любовь к татьяне. но стала ли эта возможность свершившимся возрождением? и здесь пушкин, следуя принципам своей художественной системы, показал всю сложность эволюции героя на новом этапе. для пушкина искренняя, глубокая любовь может быть сильным импульсом новой жизни, обновления, возрождения человека к новой жизни; вспомним, как сам пушкин писал об этом в стихотворении к а. п. керн («я помню чудное ») : вспомним последние его строки: душе настало пробужденье: и вот опять явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты. и сердце бьется в упоенье, и для него воскресли вновь и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь. но для того чтобы проводить параллель между идеей этого стихотворения и эволюцией онегинского характера, нет оснований. и в восьмой, последней главе онегин томится «в бездействии досуга» , по-прежнему «ничем заняться не умел» . новые черты его характера соседствуют с прежними. впрочем, не следует преувеличивать новизну некоторых мыслей и переживаний онегина, обрисовавшихся в восьмой главе. в какой-то степени мечтательность была свойственна ему и раньше. в первой главе мы узнаем, что в его характере сочетались такие черты, как «мечтам невольная преданность» и вместе с тем «резкий, охлажденный ум» . иногда в этом скептическом онегине пробуждался романтик. вспомним строфу из первой главы о воспоминаниях и чувствах, обуревавших онегина и его собеседника в белые петербургские ночи: как часто летнею порою, когда прозрачно и светло ночное небо над невою и вод веселое стекло не отражает лик дианы, воспомня прежних лет романы, воспомня прежнюю любовь, чувствительны, беспечны вновь, дыханьем ночи благосклонной безмолвно упивались мы! как в лес зеленый из тюрьмы перенесен колодник сонный, так уносились мы мечтой к началу жизни молодой. эта строфа соседствует в той же первой главе с другими строфами, где герой обрисован как светской моды, научившийся «рано лицемерить» , являться, в зависимости от обстоятельств, в разных масках, но внутренне охладевший, «ничто не трогало его».. но в письме онегина искренность соседствует с неправдой, с светской опытностью любовных объяснений. случайно вас когда-то встретя, в вас искру нежности заметя, я ей поверить не посмел.. здесь все неправда. разве тогда онегин действительно не верил татьяне и счел лишь «искрой нежности» ее пламенную, драматическую исповедь в письме к нему, которую сам называл искренней? и еще одна черта в монологе. онегин только при полном непонимании характера, души татьяны мог позволить себе такие предположения о ее реакции на свою любовную исповедь: какое горькое презренье ваш гордый взгляд изобразит. какому злобному веселью, быть может, повод ! предположение онегина о «злобном веселье» напоминает схему светских романов: героиня, отвергнутая когда-то человеком, в которого она была влюблена, затем упивается его страданиями и в свою очередь отвергает его любовь.. но рядом со всем этим в монологе онегина есть все же слова, выстраданные, правдивые, исполненные необыкновенной силы: я знаю, век уж мой измерен, но чтоб продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я.. старое и новое сплелись в сознании и характере онегина, «положительное» и «отрицательное».вот как-то так