Аргумент того що одесей пізнав світ подорожуючи

Роман «мастер и маргарита» не зря называют «закатным романом» м. булгакова. много лет он перестраивал, дополнял и шлифовал свое итоговое произведение. все, что пережил м. булгаков на своем веку — и счастливого, и тяжелого, — все свои самые главные мысли, всю душу и весь талант отдавал он этому роману. и родилось творение поистине необыкновенное. необычно произведение, прежде всего, по жанру. исследователи до сих пор не могут его определить. многие считают «мастера и маргариту» мистическим романом, ссылаясь на слова автора: «я — мистический писатель». другие исследователи называют это произведение сатирическим, третьи считают роман м. булгакова фантастическим, а четвертые — философским. надо сказать, что для всех этих определений есть основания, в чем мы убедимся ниже. но вначале несколько слов о композиции романа, без анализа которой невозможно разобраться в его жанровом своеобразии. в книге четко выделены два сюжета: реальный мир москвы 30-х годов, где живут мастер и маргарита, и мир древнего ершалаима, где действуют иешуа и понтий пилат. следует отметить, что второй сюжет в каком-то смысле являются каноническим — поскольку отображение евангельских событий является одной из глубинных традиций мировой . достаточно вспомнить в связи с этим такие произведения, как «возвращенный рай» дж. мильтона, «иисус христос во фландрии» о. , «христос в гостях у мужиков» н. лескова и другие. сюжет об иешуа написан в жанре романа-притчи. рассказ о событиях холодно объективен, трагически напряжен и безличен. автор никак не заявляет о себе — ни обращениями к читателю, ни выражением своего мнения о происходящем. исходя из описываемых событий, мы могли бы ожидать именно в этом пласте булга-ковского романа выражения мистического начала — различных чудес, преображений. но ничего подобного в романе мастера нет — все события абсолютно реальны. автор отказывается даже от сцены воскресения — как от знака присутствия чуда в человеческом мире. роман-притча представляет собой своеобразную точку отсчета, из которой развиваются события современного м. булгакову пласта. истина, неузнанная в древнем ершалаиме, снова приходит в мир. в повествование об этом мире парадоксальным образом перемещена вся мистика. она и серьезна — вспомним хотя бы явление живых мертвецов на у сатаны или преображение волан да и его свиты в финале романа. она и гротескна, оборачиваясь мистикой текущей современности и проявляясь в таинственных перемещениях степы лиходеева, и в чудесах в варьете, и в «нехорошей квартирке», из которой исчезают люди. она и иронична: достаточно вспомнить начало романа, когда дьявол спрашивает у берлиоза, существует ли дьявол, и, получив отрицательный ответ, сетует: «что же это у вас — чего ни хватишься — ничего нет». соединение сатиры и мистики, таким образом, определяет жанровую природу романа о мастере. из столкновения двух миров и двух романов возникает своеобразная философия. с первых страниц романа возникает тема судьбы. внезапная смерть берлиоза сразу же ставит философские вопросы: кто обрывает нить жизни? можно ли влиять на человеческую судьбу? ответ на эти вопросы будет дан, но не сразу, и даже не в этом времени и пространстве. иешуа отрицает возможность одного человека влиять на судьбу другого в земной жизни. но в жизни иной, в мире потустороннем, это возможно; маргарита освобождает мастера и приносит прощение фриде, а мастер дарует понтию пилату желанную встречу с бродячим философом. так возникает в романе осмысление единства бытия и небытия, реальной судьбы человека и посмертной жизни. необходимость говорить об этом возникает потому, что писатель глубоко убежден: истина процесса забыта, а человечество идет не тем путем. роман об иешуа и есть возвращение к этой ошибке, когда понтий пилат первым сделал нравственный выбор, за который человечество расплачивается уже более двух тысяч лет. самого мастера — повторение той же ошибки. но повторение ошибки несет за собой и новое возвращение — как напоминание об истине на новом витке . итак, мы убедились, что жанровая природа романа м. булгакова сложна и своеобразна. но таким и должно было быть произведение, уцелевшее в стольких катаклизмах . такой и должна быть рукопись, которая не сгорела.