Беседуют два специалиста о путях развития капитализма в россии. оба придерживаются противоположных мнений. вот они: 1. "надо точно копировать западные образцы . всякий раз, когда мы от них отклоняемся, делаем непоправимые ошибки. человечество много поработало над тем, чтобы обкатать, десятикратно проверить и выбрать лучшие принципы рыночной : приоритет частной собственности, свободу предпринимательства, защиту прав личности, демократию". 2. "в условиях россии невозможен механический перенос западных схем хотя бы уже потому, что она - наполовину западная, наполовину восточная держава. когда мы переносим готовые схемы, отработанные на чужих культурах, мы не учитываем либо игнорируем специфику своей собственной. все общества непохожи друг на друга. где гарантии того, что опыт, успешный в одном из них, окажется столь же успешным и в другом? " какому высказыванию вы отдадите предпочтение? свой ответ аргументируйте.

каждое высказывание по своему верно, но всё же я предпочтение второму, поскольку у разных культур и народов есть различия в мышлении, поведении, поведении, различие в устоях и то, что сработало в одной стране может не сработать в другой, также стоит учитывать различия и особенности геополитики, климата, возможно, что в странах разные проблемы и потребности, что не берётся в учёт в "образце". можно брать готовые схемы, но обязательно следует проводить тщательную интеграцию под страну, рискованно, тупо копировать готовое.

Существенное различие между наукой и моралью, между истиной и добром проявляется также в обоснования представлений, которые по своим практическим выводам могут полностью совпадать. Допустим, что и познание объективной необходимости движения к будущему, и признание нравственного долженствования идеального миропорядка призывают людей к одним и тем же действиям. Но в первом случае сущность человека, обосновывающая необходимость революционной практики, выступает как историческая категория, как нечто такое, что само определяется предшествующим ходом развития общества. Во втором же случае сущность человека, требующая установления «подлинно человеческих» условий, представляется в виде единственно возможной истины, которая лишь постепенно признавалась в ходе исторического прогресса. Но не следует делать отсюда вывод о внеисторичности и метафизичности нравственного сознания. Ибо если ход исторического развития является закономерным процессом, то его общую схему можно представить в виде последовательного развертывания сущностного принципа, который присущ человеческой истории в целом. Однако нравственные воззрения не могут претендовать на то, чтобы стать философией истории или объяснять законы и механизмы социального движения; они остаются лишь осознания человеком своего «назначения».

Морализирование, подмена научных методов исследования постулированием нравственных идеалов, часто имело место в социально-философской мысли. Когда же моральное сознание вторгается в область социально-исторической теории, пытается объяснять ход истории, оно часто опускается до несвойственной ему идеологической апологетики далеко не моральных порядков. Смешение критериев науки и морали может принести лишь вред обеим.

Таким образом, во о соотношении науки и морали не может быть решен выбором одной из альтернатив — либо единство и сходство, либо принципиальное различие и отсутствие связи. В том-то и дело, что взаимосвязь предполагает здесь различие. Выступая в известном смысле как вещи разнопорядковые, наука и мораль взаимно «проницают» друг друга, подобно электромагнитным полям, свободно проходящим через среду любой степени плотности. В научной деятельности действуют законы морали (ученые тоже люди), а нравственность как объект изучения подчиняется всем законам предмета научного анализа.

Но вернемся к отличиям морали от обычая. Второе такое различие состоит в том, что обычная норма рас только на ту социальную общность, которая эту норму повседневно практикует. В случае относительно замкнутого характера бытия различных общностей практикуемые ими обычаи, при всем их несходстве, остаются безразличными друг к другу: одни живут по таким-то обычаям, а другие — по иным. Во о «правоте» тех или других не возникает. Иное дело — мораль. Здесь представления о правильном и должном рас на людей безотносительно к их групповой, племенной или национальной принадлежности. Этот аспект нравственного сознания возникает впервые вместе с зачаточными представлениями о единстве человеческого рода, когда прорываются узкие рамки родо- племенного мышления, с точки зрения которого индивид имеет обязанности только перед «своим» племенем, но не перед остальными людьми. Лишь признание некоторых всечеловеческих законов жизни может быть отнесено к нравственному сознанию в подлинном смысле. Всякая мораль (в том числе и классовая) выдвигает свои положения в качестве истинных и равнообязательных для всего человечества.

Объяснение: