Удон кихота есть путеводная звезда в мире как с ней сверяются все его мысли и поступки

Представляет собою свободное и личное толкование «дон кихота», сочинитель притязает открыть не тот смысл, который вложил в свой роман сервантес, а тот, который вкладывает в роман он сам, и сочинение мое — отнюдь не высокоученое исследование. думаю, излишне повторять, что я чувствую себя не столько сервантистом, сколько кихотистом, и притязаю на то, чтобы высвободить «дон кихота» из‑под власти самого сервантеса, порою своевольничая настолько, что не соглашаюсь с тем, как понимает и трактует сервантес своих героев, в особенности санчо. санчо попросту навязывал сервантесу свой образ. ведь, по моему убеждению, вымышленные персонажи живут в сознании автора, их измыслившего, собственной жизнью, наделены некоторой независимостью и следуют законам внутренней логики, которую не всегда осознает даже сам их создатель. а кто пожелает дополнительных разъяснений по этому поводу и не убоится утверждения, что мы можем понять дон кихота и санчо лучше, чем сервантес, который их сотворил, а вернее сказать, извлек на свет божий из духовной сущности своего народа, тот пусть обратится к очерку, упомянутому мною вначале. саламанка, январь 1913 г.

)шамиля, в 1834-1836 гг. один из правителей аварского ханства. в 1851 г. перешел на сторону , потом пытался бежать в горы, чтобы спасти семью, оставшуюся в руках шамиля, но был настигнут и убит. толстой говорил о х.-м.: «это мое увлечение». более всего покоряла художника энергия и сила жизни х.-м., умение отстаивать свою жизнь до последнего. в истоке замысла — картина, увиденная летом 1896 г.: непокорный «татарин»-репей, изуродованный, но все же уцелевший на вспаханном поле, напомнивший отважного горца. в первом наброске будущей повести, названном «репей», толстой написал: ««молодец! » — подумал я. и какое-то чувство бодрости, энергии, силы охватило меня. «так и надо, так и надо»». в образе х.-м., помимо отваги, свободолюбия, гордости, толстой особо подчеркивал простоту (х.-м. происходил не из богатой семьи, хотя и дружил с ханами), почти детское чистосердечие. в повести герою дана детская улыбка, прельщающая всех и сохранившаяся даже на мертвой голове (этой детали нет ни в одном из источников, прочитанных толстым при работе; по подсчетам специалиста, этих источников более 170). сознание своего достоинства соединяется в х.-м. с открытостью и обаянием. он очаровывает всех: и молодого офицера бутлера, и лорис-меликова, и простую женщину марью дмитриевну, и маленького сына воронцовых бульку. х.-м. воссоздавалась толстым и по личным воспоминаниям: на кавказе он провел около трех лет. брату сергею николаевичу в декабре 18s1 г. толстой писал из тифлиса: «ежели захочешь щегольнуть известиями с кавказа, то можешь рассказывать, что второе лицо после шамиля, некто хаджи-мурат, на днях передался правительству. это был первый лихач (джигит) и молодец во всей чечне, а сделал подлость». работая почти пятьдесят лет спустя над повестью, толстой думал совершенно иначе. прежде всего оттого, что отрицал войну, всякую войну, ибо люди, все люди — братья и обязаны жить в мире. война оказывается нужной лишь двум лицам — императору николаю павловичу и вдохновителю «священной войны» против иноверцев имаму шамилю. и тот и другой — жестокие, коварные, властолюбивые, безнравственные деспоты, одинаково резко осуждаемые толстым. х.-м.— их жертва, как и солдат петруха авдеев, которому так полюбились мюриды х.-м. в ходе работы над повестью у толстого была мысль показать одну отрицательную черту в х.-м.— «обман веры». вместо заглавия «репей» появилось, было, «хазават», но в первой же копии с автографа, в 1896 г., зафиксировано окончательное: «хаджи-мурат». герою совсем не свойствен религиозный фанатизм. повседневная молитва мусульман — намаз, совершаемый несколько раз в сутки,— все, что сказано о х.-м. к своей вере. в 1903 г., рассказывая американскому журналисту джеймсу крилмену о своей работе, толстой говорил: «это — поэма о кавказе, не проповедь. центральная фигура - - хаджи-мурат — народный герой, который служил россии, затем сражался против нее вместе со своим народом, а в конце концов снесли ему голову. это рассказ о народе, презирающем смерть». образ х.-м. овеян подлинной поэзией. горские сказания, легенды и песни, которыми толстой восхищался задолго до работы над 443 повестью (переписка 1870-х годов с а.а.фетом); дивные описания природы, в особенности звездного неба, — все это сопровождает жизненный и смертный путь х.-м. непревзойденная художественная сила этих описаний восхищала м.горького. по свидетельству поэта н.тихонова, когда повесть была переведена на аварский язык и ее читали люди, среди которых иные помнили шамиля, они никак не могли поверить, что это написал граф, офицер: «нет, это не он писал… это писал бог…» ч.айтматов со своей стороны восхищается психологическим проникновением в суть другого национального характера: «и хаджи-мурат, и его наибы выписаны так, что их видишь и веришь их реальному существованию. мне довелось говорить с потомками хаджи-мурата, и они , что толстой создал достоверный, точный характер. как ему это удалось? секрет, великая тайна художника. это тайна огромного сердца льва толстого, владевшего пониманием “человека вообще"».