Раставьте знаки препинания: конечно я тогда думал не так и не такими словами какими пишу сейчас.

Все началось с очерка о русской школе, существовавшей в Женеве в начале века. В перечне людей, стоявших у ее истоков, фигурировал некий Н. Н. Ге. Инициалы и фамилия наводили на мысль о знаменитом русском художнике Николае Николаевиче Ге. Биография его хорошо известна. Он путешествовал по Германии, Франции и Италии, а также побывал в Швейцарии. Но к моменту создания школы художника уже не было в живых: он скоропостижно скончался в 1894 году на своем хуторе Ивановском в Черниговской губернии.

Я предположила, что за инициалами Н. Н. скрывается его сын, — и не ошиблась. У художника Николая Николаевича и его жены Анны Петровны было два сына: Николай (старший) и Петр (младший). Когда я стала выяснять, каким образом старший сын Ге оказался в Швейцарии, передо мной развернулась необыкновенно захватывающая и, в то же время, драматичная история. Чего в ней только нет! И непонятый художник; и запрещенные картины; и героиня, за революционную деятельность оказавшаяся в тюрьме; и драматичные любовные истории; и бегство в Швейцарию; и, наконец, таинственная пропажа картин, найденных потом совершенно случайно на барахолке в Женеве. В истории даже фигурирует «Русская вилла» в Онэ, в очередной раз приютившая беженцев из России.

Но все по порядку. И прежде, чем перейти к сыну, скажем несколько слов об отце, поскольку иначе невозможно понять ни жизнь сына, ни всю ту цепочку событий, которая привела его к отъезду в Швейцарию.

За свою картину «Аэндорская волшебница вызывает тень Самуила», написанную еще в академических традициях, Николай Николаевич Ге получил большую золотую медаль и право стажировки за границей. Вместе с женой он отправился в Италию, и супруги Ге прожили там тринадцать лет: сначала в Риме, потом во Флоренции. В 1857 году в Риме родился их первый сын, которого назвали так же, как и отца. Вернувшись в Россию, Ге в течение нескольких лет принимал активнейшее участие в работе Товарищества передвижных художественных выставок, и даже был одним из его учредителей. Именно на первой выставке передвижников была показана одна из самых известных картин Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». В этот период творчество художника пользуется огромным признанием и публики, и официальных властей. Современник Ге, художник И. Н. Крамской, писал 6 декабря 1871 года коллеге Федору Васильеву: «Ге царит решительно. На всех его картина произвела ошеломляющее впечатление»[1].

В 1876 году неожиданно для всех Ге уезжает из Петербурга, покупает хутор Ивановский в Черниговской губернии и поселяется там. Свое решение он объясняет так: «Четыре года жизни в Петербурге и занятий искусством, самых искренних, привели меня к тому, что жить так нельзя. Все, что могло бы составить мое материальное благосостояние, шло вразрез с тем, что мною чувствовалось на душе…»[2]

Дом Н. Н. Ге на хуторе Ивановский. Фотография второй половины 1880-х — начала 1890-х годов (журнал «Третьяковская галерея»; 2011, № 3)

Ге надеялся, что жизнь в деревне будет проще и дешевле, что ему больше не понадобится творить на потребу публике, а значит, он сможет посвятить себя тому, что отвечало его духовным за Все свои последующие годы жизни он посвятил созданию картин религиозной тематики, так называемого «Страстнóго цикла». Можно долго рассказывать об этом направлении творчества Ге, ибо, по собственному мнению художника, именно здесь он выразил себя не только как философ, но и как глубоко верующий человек. Однако трагедия состояла в том, что картины этого цикла остались непонятны подавляющему большинству современников. Экспрессивная манера письма Ге многим казалась тогда дешевой аффектацией. Уже первая попытка отойти от академической манеры в картине «Милосердие» (1879) была воспринята столь негативно, что через одиннадцать лет он написал поверх нее другую: «„Что есть истина?“ Христос и Пилат».

Н. Н. Ге. «„Что есть истина?“ Христос и Пилат» (1890). Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Но и это полотно, мягко говоря, не вызвало у публики энтузиазма. Образ Христа, далекий от общепринятого, воспринимался не как отход от религиозных канонов, а как богохульство. Обер-прокурор Святейшего Синода Константин Петрович Победоносцев писал Александру III: «Люди всякого звания, возвращаясь с выставки, изумляются: как могло случиться, что правительство дозволило публично выставить картину кощунственную, глубоко оскорбляющую религиозное чувство и притом несомненно тенденциозную. Художник именно имел в виду надругаться над тем образом Христа — б

Подробнее - на -