Напешите ктонибуть сказку белолобый

Голодная волчиха встала, чтобы идти на охоту. ее волчата, все трое, крепко спали, сбившись в кучу, и грели друг друга. она облизала их и пошла.был уже весенний месяц март, но по ночам деревья трещали от холода, как в декабре, и едва высунешь язык, как его начинало сильно щипать. волчиха была слабого здоровья, мнительная; она вздрагивала от малейшего шума и все думала о том, как бы дома без нее кто не обидел волчат. запах человеческих и лошадиных следов, пни, сложенные дрова и темная унавоженная дорога пугали ее; ей казалось, будто за деревьями в потемках стоят люди и где-то за лесом воют собаки.она была уже не молода и чутье у нее ослабело, так что, случалось, лисий след она принимала за собачий в иногда даже, обманутая чутьем, сбивалась с дороги, чего с нею никогда не бывало в молодости. по слабости здоровья она уже не охотилась на телят и крупных баранов, как прежде, и уже далеко обходила лошадей с , а питалась одною падалью; свежее мясо ей приходилось кушать редко, только весной, когда она, набредя на зайчиху, отнимала у нее детей или забиралась к мужикам в хлев, где были ягнята.в верстах четырех от ее логовища, у почтовой дороги, стояло зимовье. тут жил сторож игнат, старик лет семидесяти, который все кашлял и разговаривал сам с собой; обыкновенно ночью он спал, а днем бродил по лесу с ружьем-одностволкой и посвистывал на зайцев. должно быть, раньше он служил в механиках, потому что каждый раз, прежде чем остановиться, кричал себе: «стоп, машина! » и прежде чем пойти дальше: «полный ход! » при нем находилась громадная черная собака неизвестной породы, по имени арапка. когда она забегала далеко вперед, то он кричал ей: «задний ход! » иногда он пел и при этом сильно шатался и часто падал (волчиха думала, что это от ветра) и кричал: «сошел с рельсов! »волчиха помнила, что летом и осенью около зимовья паслись баран и две ярки, и когда она не так давно пробегала мимо, то ей послышалось, будто в хлеву блекли. и теперь, подходя к зимовью, она соображала, что уже март и, судя по времени, в хлеву должны быть ягнята непременно. ее мучил голод, она думала о том, с какою жадностью она будет есть ягненка, и от таких мыслей зубы у нее щелкали и глаза светились в потемках, как два огонька.изба игната, его сарай, хлев и колодец были окружены высокими сугробами. было тихо. арапка, должно быть, спала под сараем.по сугробу волчиха взобралась на хлев и стала разгребать лапами и мордой соломенную крышу. солома была гнилая и рыхлая, так что волчиха едва не провалилась; на нее вдруг прямо в морду пахнуло теплым паром и запахом навоза и овечьего молока. внизу, почувствовав холод, нежно заблеял ягненок. прыгнув в дыру, волчиха упала передними лапами и грудью на что-то мягкое и теплое, должно быть, на барана, и в это время в хлеву что-то вдруг завизжало, залаяло и залилось тонким, подвывающим голоском, овцы шарахнулись к стенке, и волчиха, испугавшись, схватила, что первое попалось в зубы, и бросилась бежала, напрягая силы, а в это время арапка, уже почуявшая волка, неистово выла, кудахтали в зимовье потревоженные куры, и игнат, выйдя на крыльцо, кричал: — полный ход! пошел к свистку! и свистел, как машина, и потом — го-го-го- и весь этот шум повторяло лесное эхо.когда мало- все это затихло, волчиха успокоилась немного и стала замечать, что ее добыча, которую она держала в зубах и волокла по снегу, была тяжелее и как будто тверже, чем обыкновенно бывают в эту пору ягнята; и пахло как будто иначе, и слышались какие-то странные волчиха остановилась и положила свою ношу на снег, чтобы отдохнуть и начать есть, и вдруг отскочила с отвращением. это был не ягненок, а щенок, черный, с большой головой и на высоких ногах, крупной породы, с таким же белым пятном во весь лоб, как у арапки. чтоб не банили я до этого написала

Присказка о попе зачин как работал у попа концовка так и не сделал работу попы