Сочинение на тему кавказкий пленник на одну из тем (любых): два побега из плена, жилин и дина, жилин и костылин в плену. я устала от всей этой фигни накидайте мне 3-4 предложения!

Когда жилин отправился проведать свою мать-старушку, он попал в плен к татарам. его в аул, надели колодку и заперли в сарай. утром его отдали за долги абдулу, где и произошла их первая встреча с диной. по приказу отца она дала жилину воды и хлеба. девочке было и любопытно, и боязно при встрече с инородцем. но через некоторое время они подружились – жилин лепил для дины кукол из глины, а она тайком от всех кормила его вкусненьким. офицер был в хороших отношениях со многим жителями татарской деревни и им, чем мог. абдул уже доверял ему и запирал его в сарай только на ночь. но жилин всё равно оставался пленником, и мысли о побеге не покидали его.  однажды ночью он со своим товарищем костылиным совершил неудачный побег. по возвращению в аул их сбросили в сырую яму и перестали кормить. и снова на офицеру пришла татарская девочка дина. она его об опасности и бежать из плена. дина спасла жилину жизнь, не думая о себе. ведь неизвестно, что было бы с девочкой, если бы её отец узнал, кто бежать пленному. я думаю, что жилин всегда будет помнить дину, ведь она спасла ему жизнь.

Это было в 92-м, голодном году, между сухумом и очемчирами, на берегу реки кодор, недалеко от моря - сквозь веселый шум светлых вод горной речки ясно слышен глухой плеск морских волн. осень. в белой пене кодера кружились, мелькали желтые листья лавровишни, точно маленькие, проворные лососи, я сидел на камнях над рекою и думал, что, наверное, чайки и бакланы тоже принимают листья за рыбу и - обманываются, вот почему они так обиженно кричат, там, направо, за деревьями, где плещет море. каштаны надо мною убраны золотом, у ног моих - много листьев, похожих на отсеченные ладони чьих-то рук. ветви граба на том берегу уже голые и висят в воздухе разорванной сетью; в ней, точно пойманный, прыгает желто-красный горный дятел-расудук, стучит черным носом по коре ствола, выгоняя насекомых, а ловкие синицы и сизые поползни - гости с далекого севера - клюют их. слева от меня по вершинам гор тяжело нависли, угрожая дождем, дымные облака, от них ползут тени по зеленым скатам, где растет мертвое дерево самшит, а в дуплах старых буков и ляп можно найти "пьяный мед", который, в древности, едва не погубил солдат помпея великого пьяной сладостью своей, свалив с ног целый легион железных римлян; пчелы делают его из цветов лавра и азалии, а "проходящие" люди выбирают из дупла и едят, намазав на лаваш - тонкую лепешку из пшеничной муки. этим я и занимался, сидя в камнях под каштанами, сильно искусанный сердитой пчелой, макал куски хлеба в котелок, полный меда, и ел, любуясь ленивой игрою усталого солнца осени. осенью на кавказе - точно в богатом соборе, который построили ве'ликие мудрецы - они же всегда и великие грешники,- построили, чтобы скрыть от зорких глаз совести свое прошлое, необъятный храм из золота, бирюзы, изумрудов, развесили по горам лучшие ковры, шитые шелками у тюркмен, в самарканде, в шемахе, ограбили весь мир и все - снесли сюда, на глаза солнца, как бы желая сказать ему: - твое - от твоих - тебе. вижу, как длиннобородые седые великаны, с огромными глазами веселых детей, спускаясь с гор, украшают землю, всюду щедро сея разноцветные сокровища, покрывают горные вершины толстыми пластами серебра, а уступы их - живою тканью многообразных деревьев, и - безумно-красивым становится под их руками этот кусок благодатной земли. превосходная должность - быть на земле человеком, сколько видишь чудесного, как мучительно сладко волнуется сердце в тихом восхищении пред красотою! ну да - порою бывает трудно, вся грудь нальется жгучей ненавистью и тоска жадно сосет кровь сердца, но это - не навсегда дано, да ведь и солнцу, часто, грустно смотреть на людей: так много потрудилось оно для них, а - не удались разумеется, есть немало и хороших, но - их надобно починить или - лучше - переделать заново. кустами, влево от меня, качаются темные головы: в шуме волн моря и ропоте реки чуть слышно звучат человечьи голоса - это "" идут на работу в очемчиры из сухума, где они строили шоссе. я знаю их - орловские, вместе работал с ними и вместе рассчитался вчера; ушел я раньше их, в ночь, чтобы встретить восход солнца на берегу моря. четверо мужиков и скуластая баба, молодая, беременная, с огромным вздутым к носу животом, испуганно вытаращенными глазами синевато-серого цвета. я вижу над кустами ее голову в желтом платке, она качается, точно цветущий подсолнечник под ветром. в сухуме у нее помер муж - объелся фруктами. я жил в бараке среди этих людей: по доброй привычке они толковали о своих несчастиях так много и громко, что, вероятно, их жалобные речи было слышно верст на пять вокруг. это - скучные люди, раздавленные своим горем, оно сорвало их с родной, усталой, неродимой земли и, как ветер сухие листья осени, занесло сюда, где роскошь незнакомой природы - изумив - ослепила, а тяжкие условия труда окончательно пришибли этих людей. они смотрели на все здесь, растерянно мигая выцветшими, грустными глазами, жалко улыбаясь друг другу, тихо говоря: - а- экая - прямо - прет из нее. - н-да- а однако - камень - неудобная земля, надобно и вспоминали о кобыльем ложке. сухом гоне. мокреньком - о родных местах, где каждая горсть земли была прахом их дедов и все памятно, знакомо, дорого - орошено их потом. была там с ними еще одна баба - высокая, прямая, плоская, как доска, с лошадиными челюстями и тусклым взглядом черных, точно угли, косых глаз.