Определите какую проблему не поднемал в своих произведениях писатели и поэты 19 века?

171

497

Посмотреть ответы 2

Ответы на вопрос:

lubochka2

Литература

4,6(50 оценок)

Он не понемал многих проблем но была одна самая главная это жизнь в 19 веке

drsamsoff

Литература

4,7(41 оценок)

есть магические слова, магические вне смысла, одним уже звучанием своим - -магические - слова, которые, до того как сказали - уже значат, слова - самознаки и самосмыслы, не в разуме, а только в слухе, слова звериного, детского, сновиденного языка.

возможно, что они в жизни у каждого - свои.

таким словом в моей жизни было и осталось - вожатый.

и когда незнакомый предмет стал к нам подвигаться и через две минуты стал человеком - я уже знала, что это не «добрый человек», как назвал его ямщик, а лихой человек, страх-человек, тот человек.

незнакомый предмет был - весьма знакомый предмет.

вожатого я ждала всю жизнь, всю свою огромную семилетнюю жизнь.

это было то, что ждет нас на каждом повороте дороги и коридора, из-за каждого куста леса и каждого угла улицы - чудо - в которое ребенок и поэт как домой, то единственное домой, нам данное и за которое мы отдаем - все родные дома!

и когда знаемый из всех и сказок и самой märchen unseres lebens und wesens1 незнакомый предмет вдобавок еще оказался вожа-тым, дело было сделано: душа была взята: отдана.

о, я сразу в вожатого влюбилась, с той минуты сна, когда самозваный отец, то есть чернобородый мужик, оказавшийся на постели вместо гриневского отца, поглядел на меня веселыми глазами. и когда мужик, выхватив топор, стал махать им вправо и влево, я знала, что я, то есть гринев, уцелеем, и если боялась, то именно как во сне, услаждаясь безнаказанностью страха, возможностью весь страх, безнаказанно, до самого дна, пройти. (так во сне нарочно замедляешь шаг, дразня убийцу, зная, что в последнюю секунду - полетишь.) и когда страшный мужик ласково стал меня кликать, говоря: «не бойсь! подойди под мое благословение! » - я уже под этим благословением - стояла, изо всех своих немалых детских сил под него гринева - толкала: «да иди же, иди, иди! люби! люби! » - и готова была горько плакать, что гринев не понимает (гринев вообще не из понимающих) - что мужик его любит, всех рубит, а его любит, как если бы волк вдруг стал сам давать тебе лапу, а ты бы этой лапы - не принял.

поэт - издалека заводит речь.

поэта - далеко заводит

как далеко завела - вожатого.

нужно сказать, что даже при втором, третьем, сотом чтении, когда я уже наизусть знала все, что будет - и как все будет, я неизменно непрерывно разрывалась от страха, что вдруг гринев - вожатому - вместо чая водки не даст, заячьего тулупа не даст, послушает дурака савельича, а не себя, не меня. и, боже, какое облегчение, когда тулуп, наконец вот уже который раз треснул на вожатовых плечах!