Вкаждом подчеркни подлежащее и сказуемое.к окну подлетела синичка.с горочки спустился солдат.изящная шкатулка стояла на полочке в углу валялась верёвочная лестница. мы гостили летом у бабушки.медвежьи следы уходили в глубь леса.гроздь рябины горела,как костёр.жираф питается листьями деревьев.на городской площади находится телеграф.больному поставили согревающий компресс.

269

347

Посмотреть ответы 2

Ответы на вопрос:

Valerie954

Русский язык

4,6(34 оценок)

Синичка пролетела. солдат спустился. шкатулка стояла. лестница валялась. мы гостили.следы уходили. гроздь горела. жираф питается.телеграф находится. компресс поставили.

Dilya173

Русский язык

4,4(16 оценок)

Андрей увидел, как из узких вагонных дверей с вертикальными неудобными ступенями какие-то женщины в белых халатах, военные в бушлатах и сапогах и просто люди в темных ватниках выносили детей и ставили, сажали, а то и клали тут же у рельсов на землю. — блокадные… ленинградские… из вологды .. — было произнесено в толпе, рядом с андреем. никто никак не среагировал на эти слова. все знали, что такое блокада и что такое ленинград. но было в детях что-то такое, что люди, и не слышавшие последних слов, останавливались и замирали, не в силах оторвать глаз. а за ними подходили все новые и так стояли, выстроившись на краю платформы и забыв про свой поезд. люди видели на войне все. их ничем ни удивить, ни поразить было нельзя. но вот они смотрели, а кто бы посмотрел на них: столько боли, скорби, мучительной жалости, потрясения, страдания, но и горькой радости было в их глазах. ибо, хоть это были дети войны, жалкие обгарки на черном пепелище, но это были живые ; дети, спасенные и вынесенные из гибельного пламени, а это означало возрождение и надежду на будущее, без чего не могло быть дальше жизни и у этих, также разных на платформе людей. у них. и у андреяно вот эти, которые стояли теперь колонной, взявшись по двое, готовые отправиться в неведомый путь, ведь выжили же! выжили! дай-то бог! они были посланцы оттуда, из будущего, несущие людям, стоящим на другой стороне платформы, на этой, еще военной, стороне жизни, надежду на будущее, несмотря ни на что. странной колеблющейся тонкой струйкой вслед за худенькой темной женщиной, тоже похожей на подростка, потекли блокадные вдоль рельсов все дальше и дальше в сторону города. и в каждом крошечном человечке, закутанном в тряпье, была, несмотря на робкость первых шагов, слабое покачиванье, — отчего живая струйка то растягивалась, то сжималась, и пульсировала, и рвалась, чтобы снова слиться, — неразрывная связь с ближними, друг с другом, с кем они сейчас шли, сцепив синие пальцы так, что никто бы не смог их разомкнуть, но и с людьми на платформе, и с этой беззвучной станцией, и с этой новой обетованной землей, которая их взрастит.